Когда меня попросят рассказать о негативном опыте обучения в российской школе, я сразу же вспомню чрезмерные нагрузки, выражавшиеся в бесконечных и объемных домашних заданиях по всем предметам. Но если же меня попросят поделиться положительными воспоминаниями, мой ответ будет таким же
Если меня попросят вспомнить негативный опыт, связанный с обучением в российской школе, я без колебаний назову чрезмерные нагрузки в виде продолжительных домашних заданий практически по всем предметам. Но если попросят вспомнить положительные моменты, мой ответ будет тем же. Разумеется, я пришла к такому выводу спустя годы, а тогда мне казалось, что это какая-то ошибка, и что одному ученику не могут давать домашние задания в таком объеме.
Двойка по рисованию стала последней каплей моего терпения, ведь учительница поставила ее из-за того, что я выполнила рисунок, но не закрасила его гуашью. Когда классный руководитель начала по очереди спрашивать тех, кто получил двойку, и требовать объяснений, я решила, что обязательно объяснюсь, а не буду мычать, как это делали мои одноклассники. Я наглядно продемонстрировала и аргументировала, что после возвращения домой я до десяти вечера занималась чтением и пересказыванием параграфа по истории, конспектировала параграф по географии, решала пять страниц примеров по математике, рисовала митохондрию по биологии, выводила упражнения по русскому языку красивым почерком, учила стихотворение для урока музыки, а затем дошивала юбку на урок труда, поэтому не нашла времени раскрасить рисунок. Учительница, менявшая цвет лица во время моей речи, выкрикнула что-то невнятное, но по ее жесту я поняла, что меня попросили подождать за дверью. В глазах одноклассников я превратилась в Жанну д’Арк, но при этом приобрела врага в лице своей классной руководительницы.
Изначально Елена Васильевна решила, что я некомпетентна для должности старосты класса, затем измеряла длину моей юбки с помощью линейки, а также постоянно вызывала моих родителей в школу под разными предлогами. В конце концов, моей маме стало невыносимо наблюдать за попытками учительницы представить меня асоциальной личностью и угрозой для школы. Она взяла из рук Елены Васильевны классный журнал, показала ей все мои отличные оценки, после чего вышла из класса и больше не вернулась.
Вернувшись в Израиль, я снова оказалась в атмосфере, которую принято называть «вечным праздником». Уроки не задавали, а если и задавали, то не проверяли. Однако, при проверке контрольных работ выяснилось, что ученик должен владеть всем материалом, даже тем, который учитель не преподавал в классе (из-за болезни, а дополнительные часы были «забыты»). Первая не самая высокая оценка заставила меня серьезно пересмотреть свой подход к учебе, и с тех пор я не позволяю себе расслабляться. Если говорить серьезно, то в десятом классе учеников разделили на две группы: тех, кто показывал хорошие результаты, и тех, чьи оценки были не столь высоки. Оказалось, что кажущаяся атмосфера праздника и веселья требует от детей большей самодисциплины, чем строгие правила российских школ. В Израиле не гонятся за успеваемостью, отстающих не подталкивают к удовлетворительным оценкам, а если ученик не желает учиться, это его личный выбор или выбор его родителей.
Получив аттестат о зрелости с высокими баллами, где основными предметами были биология и химия, я была уверена, что все университеты открыты для меня, и мне оставалось лишь подать заявку, но реальность оказалась иной…
