Никто не стремится добровольно повторить судьбу Майкла Джексона. Однако, я пришел к определенному выводу: Майкл Джексон – это не исключение из правил. Хирургические вмешательства оказывают сильное влияние. И речь идет не только о попытках скрыть недостатки предыдущих операций посредством последующих. Но и о ситуациях, когда результаты лечения положительные.
Раньше я очень хотел сделать прокол мочки уха. Мне представлялось, как хорошо я буду выглядеть с серебряной сережкой-кольцом! Однако опасения, связанные с болью (риском заражения, гнойным воспалением, даже летальным исходом), оказались сильнее. Мой друг, который выбрал скромное, но очаровательное украшение для уха, стал получать комплименты, а я так и остался просто привлекательным парнем.
Любой человек, вне зависимости от гендера, стремится произвести впечатление внешним видом. Однако у мужчин это желание проявляется более сдержанно, у женщин – гораздо интенсивнее. И представления о красоте у нас различаются. Мужчина не знает, что такое мешки под глазами в женском понимании. Он способен оценивать только общее впечатление. Женщина же сосредоточена на деталях. Она смотрит в зеркало и переживает из-за морщинок, и вы, желая проявить внимание, тоже заглядываете в зеркало, чтобы увидеть эти «следы печали» на любимом лице и участливо подтверждаете: «Да, милая, морщинки!» — и теряетесь. Кто знает, что она подразумевает: эти складки в уголках глаз, придающие ее взгляду насмешливое и умное выражение, или эти – в уголках губ, благодаря которым она всегда как бы приветливо улыбается. Чтобы избежать неловкости, вы молчите. В вашем мужском понимании морщины – это естественно. Вы ведь не живете с фарфоровой куклой! Она гладкая, но бездушная; а ваша женщина обладает душой, за которую, кстати, вы и полюбили ее… Вы можете рассуждать так долго, но если она вдруг решит, что ей необходимо сделать «подтяжку» — не пытайтесь ее переубедить. Народная мудрость («не родись красивой», «с лица воду не пить» и т.д.) ее огорчает: «Так, значит, я живу с некрасивой?!». Заявление о том, что вас устраивает ее несовершенство, к обсуждению не принимается: она делает это не для вас. Это нужно ей, а все, что нужно вам – смириться. Вы вздыхаете и направляетесь к роскошному подъезду института красоты. На разведку.
Мое восприятие пластической хирургии сформировалось под воздействием фильма «Без лица». Компьютер, лазер, вакуумные маски и еще множество приспособлений – и через несколько часов крупный Траволта превращается в стройного Кейджа. При этом не остается ни шрамов, ни синяков, и все уже зажило. Именно так я себе и представлял. Но действительность оказалась совсем другой.
Во фойе царит атмосфера, привычная для поликлиники: регистратура, гардеробная. Информационные стенды украшают стены. На них размещен перечень предоставляемых услуг и фамилии врачей-специалистов. На одном из стендов, в его нижней части, представлены фотографии. Я неравнодушен к изображениям во всех их формах. Даже среди журналов мои предпочтения отдаются тем, где больше картинок и меньше текста… Я наклоняю голову, внимательно изучаю снимки. На фотографиях две женщины – «до» и «после» (как в рекламных объявлениях о средствах для похудения). На левом снимке женщины улыбаются, на правом – выглядят серьезными. Что могло омрачить их настроение? Неожиданное выздоровление начальства или капля гранатового сока, повредившая вчера приобретенную кашемировую блузку? Я читаю заголовок: «Устранение мимических морщин с помощью инъекций препарата B…». Пытаюсь понять суть процедуры. Оказывается, в некоторые мышцы лица, которые постоянно напряжены, вводят небольшую дозу яда (но не цианистый калий и не синильную кислоту, тем не менее…). Мышцы благополучно немеют и расслабляются. Наверное, женщины, прошедшие эту процедуру, рассуждали примерно так: подумаешь, пара-тройка мышц! Если верить рекламе, у нас их 650 с лишним! Красота требует жертв, знаете ли. Но меня слегка охватило беспокойство: я боюсь смерти и не хотел бы быть мертв даже на 0.2%. Но, возможно, моя боязнь яда будет компенсирована привлекательностью лица? Я же соглашаюсь на мышьяк в стоматологическом кабинете, чтобы сохранить свои зубы. На этот раз я внимательно рассматриваю фотографии. Все морщины, присутствующие на снимках «до», есть и на снимках «после». Только их выраженность немного уменьшилась (ведь женщины не улыбаются). В моей душе возникло сомнение: а не обманывают ли меня? Но, решив, что в силу своей мужской природы я просто не способен заметить изменения, которые наверняка удовлетворили женщин, я отбросил тревогу и поднялся на второй этаж.
Первое, что привлекло внимание, – коридор был заполнен женщинами. Разумеется, не мужчинами. Мужчина и так неохотно обращается к врачу, а уж к пластическому хирургу – тем более. Однако, спустя мгновение, я осознал, что их не так много, как казалось изначально, а вдвое меньше. В коридоре повсюду были установлены зеркала, даже двери были зеркальными. По замыслу создателей института, пациент, пришедший на первичную консультацию, должен повсеместно видеть собственные недостатки, чтобы ему было легче принять решение об операции. После процедуры пациент уже не будет смотреть в зеркало. Среди ожидающих в очереди я заметил женщину, пришедшую на перевязку. Судя по всему, ей проводилась пластика лица: щеки, подбородок и лоб были закрыты бандажом, а синяки под глазами надежно скрыты под большими солнцезащитными очками. Да, в таком виде в зеркало смотреть не рекомендуется. К счастью, это не продлится долго. В фильме «Без лица» бинты с Траволты сняли в тот же день. Чтобы не привлекать к женщине внимания, я отвернулся к стене. Взгляд мой упал на информационный щит, на котором были размещены фотографии послеоперационных бандажей. Я нашел и такой, как был на женщине. Оказалось, что носить его придется не день, как в кино, а более месяца. Я почувствовал холодок. Получается, человек больше месяца ходит на работу в таком виде или вовсе остается дома, чтобы его никто не видел? А как же муж? Вид женщины в бигуди, которым обычно пугают женихов, по сравнению с этим – нечто милое и незначительное. Но мой взгляд продолжал скользить по фотографиям, и вскоре я заметил бандаж, применяемый после липоксации.
Кто не знаком с понятием липоксации, позволю объяснить. Если вас не устраивают ваши параметры, нет необходимости прибегать к диетам, изнурительным физическим нагрузкам и сложным хирургическим вмешательствам. Излишки жировой ткани просто удалят. Мне это показалось привлекательным, и даже тот факт, что впоследствии потребуется носить компрессионное белье 4-5 месяцев (!), меня не огорчил: в конце концов, это не на лице. Коллеги не заметят ничего под одеждой. А муж стерпит, ему некуда деваться. Но тут до меня донеслись насмешливый смешок и обрывок фразы, заставившие меня насторожиться. Женщина как раз рассказывала о перенесенной ею липоксации. Оказалось, процедура чрезвычайно болезненна. Это совсем не похоже на то, как делают прокол уха. Но и результат оказался не таким, как ожидалось. Несколько месяцев, как и полагалось, женщина мужественно носила компрессионное белье, страдала от синяков, спала только в определенной позе. Монахи, носящие вериги или бороду, наверняка позавидовали бы подобному испытанию. Но страдания счастливой женщины не длились вечно. Через полгода она все-таки сняла компрессионное белье, и… снова начала набирать вес. Естественно, ведь ее питание и образ жизни не изменились. Но теперь жир откладывался не равномерно, а комками. Бедра счастливой женщины покрылись углублениями, словно поверхность луны. Врачи не медля, предложили новую процедуру: заполнить углубления гелем и тем самым выровнять поверхность. Женщина согласилась. Сколько еще процедур ей предстоит перенести – неизвестно, но она улыбалась и рассказывала свою историю с большим оптимизмом. Я позавидовал силе и стойкости ее духа, который уже не базируется в таком «идеальном», благодаря липоксации, теле. А вот у ее соседки душевное состояние было неровным.
Она перенесла операцию по увеличению груди. Процедура прошла благополучно, однако вскоре женщина обнаружила, что левая грудь стала немного больше правой. Хирурги оперативно отреагировали и имплантировали дополнительный имплантат в правую грудь. После второй операции уступала уже левая грудь. Изобретательные врачи предложили еще немного увеличить отстающую. Женщина впервые задумалась. Вырисовывалась пугающая перспектива бесконечных, но тщетных попыток уравнять чаши (не весов).
Никто не стремится добровольно повторить судьбу Майкла Джексона. Однако, мне стало ясно одно: Майкл Джексон – это не исключение из правил. Хирургическое вмешательство вызывает зависимость. И речь идет не только о попытках скрыть недостатки, возникшие после предыдущей операции, с помощью последующей. Но и о ситуациях, когда предыдущая операция прошла успешно. Если вам сделали красивый, гармоничный нос, почему бы не улучшить форму глаз? Женщина, находившаяся рядом, могла бы служить иллюстрацией обоих сценариев.
Она пришла «делать ножки» (что именно это подразумевает, мне не известно; поскольку я подслушивал, у меня не было возможности прояснить этот вопрос). Женщина расположилась напротив той, кто носил очки и бандаж, и начала ее расспрашивать. Она интересовалась, какие процедуры ей были проведены, какова их стоимость, и пыталась разглядеть сквозь темные очки, объясняя свое любопытство тем, что и она планирует вскоре «сделать глазки». Застенчивая обладательница обновленного лица закрывалась руками и отворачивала голову. На короткое время внимание собравшихся переключилось на вновь прибывшую женщину, которой было лет 60-70. Она никогда не прибегала к пластическим операциям и хотела узнать у врача, не поздно ли начинать. Она зашла в кабинет всего на несколько минут и сразу же покинула его. Ее случай не вызвал долгих обсуждений. Однако женщине, решившейся «сделать ножки», было необходимо общение, но дама в очках не желала вступать в разговор. Пришлось обратиться к другой женщине, у которой на носу был гипс. Новая собеседница сразу же испугалась, что ее нос могут испортить. В качестве доказательства был показан собственный нос, который когда-то был «такой остренький, такой тоненький», а после операции стал «широкий такой». Якобы не предупредивший ее врач заявил, что укорочение носа приведет к его оптическому утолщению. Новая жертва начала отчаянно защищаться: с ее носом все в порядке! Однако дети, играя, сдвинули гипс, и теперь она боится, что носик может искривиться. И еще, когда она чихает, то из носа вылетают швы. Мне стало не по себе. Я представил себе невесту Франкенштейна, покрытую шрамами. Нет, это было уже перебор. Я в последний раз на мгновение увидел себя в зеркале – несовершенным и напуганным – и бросился прочь.
В переулке я догнал женщину в возрасте от 60 до 70 лет, которая просила у врача разрешение на пластическую операцию. Она как раз направлялась в церковь. По всей видимости, врач посоветовал ей обдумать этот вопрос, обратив внимание на духовную составляющую. Ведь, как бы там ни было, главное – это внутренний мир. Надеюсь, вы меня понимаете, конечно, я не говорю о силиконовых имплантах.
