— Лизунь, ну чего ты? — плотоядно прошептал Сашка и сжал её крепко. — Ну, рыбка моя, ну давай… Его объятия становились всё настойчивее. Лиза поняла, что это именно тот случай, когда легче переспать, чем объяснить, что не хочется. Она покорно повернулась на спину. — Я сделаю так, что тебе через минуту будет не просто тепло, а даже жарко — шептал Сашка ей прямо в ухо, отчего становилось неприятно щекотно. Он медленно вошёл в неё. Движения становились всё более частыми и размашистыми. С каждым движением…
Варька, смеясь, подмигивая и грозя зелёному пятну пальцем, подходит к колыбели и наклоняется к ребёнку. Задушив его, ложится на пол, радуется, что может спать, и через минуту… спит
уже крепко, как мёртвая…»
Лиза, так как в комнате никого нет, обращается к себе: «Господи, какой кошмар!». Она отрывает взгляд от экрана монитора и смотрит на старинные часы, висящие слева. Большая стрелка указывает на шестёрку, а маленькая застыла между единицей и двойкой. — Вот это да! — восклицает Лизавета. Но это уже не о рассказе. — Засиделась я сегодня, — она встаёт и потягивается, опираясь рукой о стол. — Наверное, Сашка уже давно спит и десятый сон видит.
Её Сашка, Санечка, Сашок трудится почти без выходных и гораздо большее количество часов в день, чем предписано «Кодексом законов о труде». Настоящая суббота — редкий случай, когда он был дома. Лиза уже привыкла к его частым командировкам, отлучкам и поздним приходом. Что тут поделать, работа у него такая. У неё даже появились свои маленькие радости, которыми в одинокие выходные она себя балует. Как, например, это. Субботний вечер она обычно посвящает сладкому ничегонеделанию и удовлетворению самых, казавшихся бы глупыми в любой другой день, литературно-культурных желаний: она раскладывает пасьянсы, играет в компьютерные игры и читает какие-то дурацкие… женские романыПопивая чай из большой отцовской чашки, Лизавета думала: «Ужас!» — подумает любая уважающая себя женщина. А вот и нет. Просто за неделю, порядком уставши от высокоинтеллектуальных процессов, душа требует какого-нибудь сумасбродства. Но даже не чтение третьесортных книжечек доставляет ей самое большое удовольствие, а мысль о том, что завтра — воскресенье, значит не нужно никуда спешить, нет необходимости что-то судорожно доделывать и совершенно чуждой становится идея о раннем подъёме. Вся ночь принадлежит Лизавете! Это ли не повод провести её за как можно более пустым занятием? Ведь это единственные вечер и ночь в неделю, когда порядком отдохнувший за день организм может позволить себе бодрствовать хоть до утра!
В эту субботу всё шло по обычному сценарию, кроме двух моментов. Лизин, как было сказано ранее, оставался дома и проводил весь вечер в наслаждении чем-то… футбольным матчемСидя в соседней комнате, она вместо обычной «одноразовой» литературы до поздней ночи перечитывала Чехова. Вот как у человека устроился вечер классической литературы. Антона Палыча Лизавета любила с самого детства. Став взрослой, не перестала ценить его творчество, но до книг руки доходили всё реже и реже. Она накачала себе из Интернета целую кучу любимых книжек разных авторов, устроила в компьютере целую книжную полку и время от времени перечитывала самые любимые места того или иного произведения. В эту субботу очередь дошла и до Чехова.
В половине двенадцатого ночи Лизавета сидела. в
рабочем кабинетеЗа чтением Чехова время ушло незаметно. Мелкий дождь барабанил в окно.
Лиза задумалась: «Осень посылает окружающему миру свои тайные сообщения, как в морзе. Может быть, предупреждает о приближении холодов или, наоборот, приносит весть о солнечном торжестве», — и выключила компьютер.
С стола исчезла большая пустая чашка. из-под
чая Она тихонько направилась к ванной комнате.
Осенняя ночь в наших широтах не самое подходящее время для водных процедур. В доме было прохладно. В ванной это чувствовалось особенно ярко. «Пак… пак… пак…» — из крана на умывальник выливались маленькие… капельки водыПоднявшись к раковине, Лиза автоматически приподняла указательный палец, на который сразу же упали капли холодной воды – одна за другой. Поднеся мокрый палец к лицу, Лизавета улыбнулась, вспомнив детство, когда умывание завершалось именно этим действием: смачивать палец и протирать им глаза. Сейчас она не сделала этого, так как это могло привести к неприятным последствиям: тушь таким образом стереть было невозможно.
Необходимо было найти в себе силы снять халат.
ревниво Хранящий тепло тела Лизаветы, сопротивлялся до последнего момента. Пуговки не желали выскакивать из петелек, а пояс завязался мёртвым узлом. Однако минута усилий с упрямым халатом всё-таки привела к его снятию, после чего его бросили на стул у стены. Холод тут же прошёлся по телу ледяными поцелуями. Лиза быстро скинула тапочки, забралась в ванну и включила горячий душ. Живительное тепло ударило ей в плечи и потекло по спине. и грудиВ голове мультгероя звучало: «Кто простуды не боится, в губернаторы годится». «Я простуды не боюсь, в губернаторы годжусь», — ответила ему Лиза, но с не большим усердием.
Самое противное – это выходить из ванной. По каким-то нелепым законам физики тепло из тела уходит с фантастической скоростью. Добравшись до спальни, Лизка, не включая свет, отточенными движениями сняла халат, повесила его на вешалку и нырнула в постель. Здесь её ожидал неприятный сюрприз. Саша, обычно умудряющийся спать по диагонали, нагревал таким образом всю площадь кровати. Однако сегодня он тихонько посапывал, уткнувшись носом почти в самую стенку. Лизаветина половина была холодна, как гранитная плита. «Уууууууууу, я этого не перенесу», — сказала Лизкино тело и стало перемещаться к горячему Санькиному.
Лиза никак не могла согреться. Одеяло словно вампир высасывало последние остатки тепла, а простыня в своей белизне и холодности могла соревноваться с хоккейным полем. От шума проснулся Сашка.
— Лизок, задерживаешься? — спросил Саша сдавленным голосом.
— Да уж, увлеклась чтением, — ответила Лиза, стараясь прижаться к нему как можно плотнее. Не хотелось ничего, кроме как застыть и побыстрее… провалиться
в сонХолод охватывал её не только физически, но и душой. Санька старался отвернуться к Лизе.
— Не-не, оставайся так, иначе мне тепло не будет, — прошептала Лизавета и прижалась к нему.
— Лизок, у меня есть способ, который поможет тебе сразу согреться. — Саша нежно, но настойчиво повернулся к ней и обнял.
— Ты издеваешься? — в голосе Лизы прозвучали плаксивые нотки. — Не можешь понять, что при моём охлаждении этот способ тебе совсем не подходит. Мне не хочется даже двигаться, говорить не говорю уже.
Осень только начиналась. Дождь сначала был мелкий, но потом усилился и настойчиво стучал по окну костяшками пальцев. Равнодушные люди в своих кроватях не собирались пускать гостя внутрь. Ему было здесь не рады. Лизка почувствовала себя такой же одинокой и непонятой в этом мире. Что тут сложного — понять, что человеку холодно и хочется спать. Холодно, холодно, холодно — выбивали зубы в такт мелкой дрожи. Спать, спать, спать — билась в виске мысль.
— Лизунь, что ты делаешь? — хрипло прошептал Сашка и стиснул её крепче, как в тиски. — Ну, рыбка моя, ну давай…
Обнимания становились все более настойчивыми. Лиза осознала, что эта ситуация лучше разрешится переспав, чем словами о том, что ей этого не хочется. Она послушно повернулась на спину.
Через минуту тебе станет не просто тепло, но и жарко, — прошептал Сашка ей на ухо, вызывая приятное покалывание.
Он потихоньку вошёл
в неёВыносливость Санькина росла, движения его все чаще и активнее. При каждом его подъеме одеяло немного поднималось, выставляя новую часть тела Лизы на воздействие холода.
— Милая моя, родная, сладкая моя! — бормотал Санька, двигаясь ритмично. Лизавета же думала, что большего зла, чужеродности и горечи, чем она для Сашки в данный момент — не придумаешь. Она чувствовала себя предметом, которого используют не по назначению.
Духовку нагревают даже перед пирогом, чтобы температура была нужная, — пронеслось у нее, а затем затерялось в скрипе кровати.
Внутри Лизы чувствовалось пустое и холодное пространство, а Сашка прилагал все усилия.
Пусть всё это скорее кончится, — прошептал кто-то в голове у Лизки.
Лизавета открыла глаза и посмотрела на потолок. Ночная темь поглотила все предметы в комнате. «Как в Космосе,- подумала Лизавета,- так же темно, пусто и холодно. И космонавт, блин, уже почти в состоянии невесомости.» Сашка действительно уже подходил. к
этому состоянию.
Сейчас произнести что-нибудь неприятное, чтобы все сразу пошло не так и осталось таковым надолго!
Лизка повернулась от Сашки, который все это время целовался с ней.
В порыве срасти Санька ненароком зацепил рукой прикроватную тумбочку. По звуку поняли, что упала фотография, стоящая на ней. Это была их свадебная фотография: счастливая невеста в белом платье и жених в чёрном сюртуке с не менее счастливым лицом — 10 лет назад.
Сашка ускорил движение, затем пробормотал невнятно, конвульsivamente дернулся несколько раз, расслабился и успокоился. В течение минуты все молчали.
«Мне тяжело дышать, неужели ты все-таки отстанешь?» — шепнула Лизавета.
Санька улёгся на бок, обнаружил под одеялом её плечо и начал нежно его гладить. Лизка молчала, но будто нарочно отвернулась от него.
«Боже мой, какая же это кошмарная ситуация!» — подумала она и вспомнила, что уже сегодня произносила эту фразу, но по другому поводу. «Задушу его, как Варька ребёнка! Завтра возьму и задушу! Как же хочется спать… Хочется спать… спать, — плывёт мысль, а вместе с ней и Лиза, и несчастная Варька, и Антон Палыч. — Вот завтра… а сегодня спать, спать хочется…»
