В этой статье не будет душераздирающих признаний отцов об упущенных годах и возможностях, угрызениях совести и скупой мужской слезе.
Давайте быть честными перед исторической данностью: наших мужчин воспитывали с пелёнок по-мужски (в кавычках), без эмоциональной привязанности, поэтому смешно надеяться на то, что они будут испытывать по отношению к своим детям нечто особенное.
Нет, безусловно, есть исключения из правил, особенно когда подросток мужского пола выбирает антисценарий в качестве ведущей модели поведения под отеческим крылом, и всячески пытается следовать ей по жизни: «Я буду не таким, как они».
Повторяющиеся сценарии поведения из детства или антисценарии – это в любом случае не про себя, не про истинное я. А беда в том, что наши мужчины потеряны как мужчины в этой схеме воспитания. Поэтому им нечего передать по наследству своим отпрыскам, им вообще проще сбежать, авось получится всё начать с чистового листа.
Но жизнь – это не диктант под копирку. Её не перепишешь.
Именно об этом поведал мне однажды седовласый Леонид, оказавшийся случайно на одной со мной детской площадке: я с детьми, он с внуками.
Такие люди редко приходят на психотерапию. Не то поколение. Но они не прочь почесать языками на площадках и поучить молодёжь жизни.
История Леонида
Леонид – дедушка двоих близняшек-сорванцов, доставшихся ему в управление от сына. Для него это редкие встречи, как он сам поведал, так как сын не жалует его. Они так и не смогли сблизиться, несмотря на всё его старания.
А дело всё в том, что некогда Леонид ушёл от его матери и долгие годы отсутствовал в жизни ребёнка. Когда вернулся, образумился, сын уже вырос, сам обзавёлся семьёй и был на грани развода.
Судьба повторяется. Дети копируют ошибки своих родителей. Теперь я точно это знаю. Если я не прошёл этот урок, то он передаётся по наследству моим детям. И так далее. Этот бумеранг одиночества ужасает. Я хочу прекратить его и прихожу на детскую площадку, чтобы быть поближе к внукам, чтобы дать им то, что не смог дать своему сыну.
Но ирония судьбы заключается в том, что сын и невестка не дозволяют мне с ними общаться часто. А если они разведутся, то я и вовсе потеряю эту ниточку надежды – хоть как-то изменить этот порочный круг. Ну вы понимаете, о чём я.
Если честно, я не люблю формат таких бесед и откровений, мне достаточно живого материала для анализа в моём психотерапевтическом кабинете, но тут мне по-настоящему стало жалко старика, и я решила его поддержать разговором:
— Вы молодец, что решились на этот шаг – восстановить отношения с сыном, как вы пришли к этому и почему у вас не получилось, как думаете?
— Молодец-то молодец, когда ты мОлодец да удалец. А мне уже седьмой десяток, работы нет, пенсия мизерная, только на хлеб с молоком. Был бы я миллионером, они бы со мной по-другому говорили, а так я для них нищий попрошайка, хуже бомжа.
Не было меня в жизни сына, я гулял, наслаждался жизнью, молодой был да горячий, не думал о последствиях. А когда опомнился, ни кола, ни двора. Время ушло. Ничего не нажито. Семьи нет. Только сын один где-то растёт. Думал, приду, в ноги упаду, простит и примет как своего, а не тут-то было.
Не ждали меня, своих проблем хватает. Хотел уберечь его от развода, от ошибок своей молодости, только в опалу попал, разозлился на меня и вообще видеть не хочет. Если б не внуки, которые ко мне прикипели и требуют встреч, так и не виделся бы с ним вовсе.
— А вы поговорили с сыном по поводу его детства, покаялись, рассказали свою версию?
— Ну я сказал, что мне жалко, что так вышло, я рассчитывал на другой приём, я же всё же отец.
— А вы попробуйте себя поставить на место сына, или, ещё ближе, посмотрите на внуков, которые скоро, возможно, останутся без отца, и также будут расти вдали от него, что вы чувствуете?
— Что я чувствую? Грусть. Тоску. Я тоже жил без отца. Говорю ж, что это проклятие такое, на роду, видно, нам написано. Как ещё себя успокоить.
— А вы попробуйте принять эту грусть, а не убегать от неё всё время, погрустите, позвольте себе испытать всю глубину этого чувства. Вы маленький мальчик, вы смотрите на отца и понимаете, что видите его в последний раз. Всё. Он уже попрощался с вами или вообще ничего не сказал, но в его глазах уже всё написано. Это конец. Что вы чувствуете?
— Да вы меня режете без ножа, — отвечает внезапно изменившийся в лице Леонид. Его строгое, сдержанное лицо, как Титаник, наехавший на льдину, треснуло и потекло, утопая в слезах, — страшно, мне было страшно, когда я потерял отца, как будто земля ушла из-под ног, не на кого больше опереться, есть только больная мать, младшие братья и сестры. И сыну моему было страшно. И внукам. Жуть как хочу это изменить, а как не знаю.
— Знаете, Леонид, только боитесь произнести вслух. А ваш отец, если бы к вам сейчас пришёл, вы бы его приняли? Что бы вы ему сказали?
— Ох, сказал бы, что это было жестоко оставлять меня за старшего, бросать в таком возрасте одного, без объяснений, без надежды на будущее. Я всю взрослую жизнь боялся ответственности, потому что наелся ею в детстве. Не по годам эта ноша была.
— Что бы вы хотели услышать от своего отца?
— Не знаю, может, что я не виноват, что он ушёл не из-за меня, как говорили, не из-за моего плохого поведения. Что я ни в чём не виноват, что я просто ребёнок.
— Вы бы простили своего отца?
— Наверно, да. Хотя не уверен.
— А что вам не хватает для этого прощения?
— Упущенных лет жизни. Но их не вернуть. Возможно, я хотел бы понять, почему он так поступил, как он прожил эти годы, с кем и почему.
— А сами вы своему сыну об этом рассказали?
— Если честно, нет. Я не посчитал это важным. Он не проявил интереса к моей жизни, как и ко мне.
— Может потому что ваш сын внутри всё ещё тот самый маленький мальчик, на которого возложили такую непосильную ношу и ответственность, и он до сих пор ждёт, когда папа вернётся и спасёт его. Может, пора вернуться по-взрослому?
— Кажется, я понял, к чему вы. Спасибо вам за разговор. Прямо всё прояснилось как небо после грозы. Обычно я всём лекции на площадках читаю на правах старшего, а тут вы меня сделали. Ну и волшебница. Побегу к сыну. Есть разговор.
— Я не волшебница, только учусь, — только и успела я отшутиться вслед уже удаляющемуся от меня Леониду.
Вот эта психотерапия, прям на пять с плюсом, подумала я о себе с удовлетворением в учительском тоне. Я сегодня молодец. Не знаю, засчитает ли вселенная мне эту помощь ближнему, но Леониду точно поставит зачёт за пройденный урок жизни.
Лучше поздно, чем никогда.
